88-й двойной праздник бабы Дуси

8 Марта для Евдокии Ивановны Гудковой из города Благодарного — двойной праздник. В Международный женский день коренная горожанка празднует свой день рождения. Ей исполняется 88 лет.

В канун праздника кор­респонденты «БВ» по­бывали в гостях у Ев­докии Ивановны — бабы Дуси, как уважитель­но и с любовью называ­ют её соседи и родные, и узнали много интерес­ного о нелёгкой судь­бе простой русской жен­щины, которой довелось стать свидетельницей великих исторических событий в жизни стра­ны, пережить голод, хо­лод, нищету, потерю близких, оккупацию, тя­жёлые послевоенные го­ды, но не сломаться и стать достойной граж­данкой своей Родины, женщиной-труженицей, любимой женой, пре­красной матерью, забот­ливой бабушкой и пра­бабушкой. На склоне лет человек часто живёт воспоминаниями, ведь у него за плечами боль­шой опыт и мудрость. А уж нашей героине есть, что вспомнить и расска­зать за такой большой жизненный путь.

Голодное детство

Родилась Евдокия Ива­новна Гудкова (в девиче­стве Оболенская) в 1929 году в селе Благодарном. Она была предпоследним, девятым, ребёнком в мно­годетной крестьянской семье Ивана Егоровича и Натальи Андреевны Обо­ленских. Тяжёлой утратой для семьи стала смерть от болезней пятилетне­го сына Серёжи, трёхлет­него Алёши и годовалой Ульяны. Всех похоронили на Чапаевском кладбище.

Родовой дом Оболен­ских стоял на улице Ле­нина, отец работал брига­диром в колхозе «2-я пя­тилетка», мама пекла кол­хозный хлеб на дому. Дер­жали домашнее хозяй­ство — овец, коров, птицу, поросёнка, но жили бед­но, потому что нужно бы­ло всё сдавать государ­ству: яйца, молоко, мясо и даже шкуру от поросёнка. Детьми ходили на масло­завод получать обрат — се­парированное молоко, ко­торое и годилось только на корм скоту. Летом лако­мились овощами и фрук­тами, но вскоре ввели на­лог на фруктовые дере­вья. Платить его было не­чем, поэтому практиче­ски все фруктовые дере­вья в селе были вырубле­ны, осталась одна акация.

— Детьми мы бегали на колхозное поле и тайком собирали колоски ячменя, -вспоминает убелённая сединами женщина своё голодное детство. — Дома мама на ручной мельни­це молола зерно, добавля­ла в муку цветки акации, конский щавель, лебеду и пекла нам оладушки, что­бы мы хоть как-то справи­лись с голодом.

Помню, как в 1934 году сбрасывали с колокольни сельской церкви Святых бессребреников Космы и Дамиана главный коло­кол, звон которого был слышен далеко за преде­лами Благодарного.

Срывали со стен храма иконы, топта­ли их ногами, а люди, безмолв­но наблюдав­шие за этим грехопадени­ем, крестились и плакали, про­ся у Бога про­щения.

Полностью разрушили храм, который был серд­цем и душой села, в 1935 году.

В 1936-м я пошла в школу, окончила 7 клас­сов. С 1-го по 3-й класс училась в Жучковой шко­ле, она была на улице Ле­нина. Тогда большинство сельских школ называ­лись по фамилиям быв­ших хозяев домов, в ко­торых они располагались после их раскулачивания и выселения. В 4-й пошла в Забниновскую школу, где сейчас располагается ЦДО. 5-й класс окончила в «новостройке» — эта шко­ла находилась на окра­ине села в районе сегод­няшней площади Строи­телей. А 6-7 классы учи­лась в 6-й школе по улице Московской рядом со ста­рым кладбищем.

У нас со старшей се­строй Марией были од­ни парусиновые ботиноч­ки на двоих. Она обувала их с утра и шла в школу, а я — после обеда. В осеннюю распутицу обувь сильно промокала, и приходи­лось ходить с мокрыми ногами. Чернила, перья и учебники покупали роди­тели в магазине, вместо портфеля — холщовая сум­ка, а ещё на руке носили маленький мешочек для чернильницы. Тетрадей не было, писали на газе­те «Ударник труда» меж­ду строк.

После окончания шко­лы летом пошла рабо­тать в колхоз. Было мне в ту пору 12 лет. С девча­тами носили вёдрами во­ду в поле, собирали хло­пок, нянчили детей, по­ка их матери-колхозницы трудились на хлебной ниве. Во время убороч­ной страды работала на току. Ночью опять ходи­ли собирать колоски, что­бы, хоть как-то, прокор­миться. Главное было — не попасться на глаза объ­ездчику. Однажды всё же попались. Мама дала мне единственный в хозяй­стве мешок, мы с девча­тами насобирали почти полный, и тут появился объездчик, забрал его у нас. А я плакала и проси­ла отдать, хотя бы пустой, мешок, боялась, что мама будет ругаться. Но беспо­лезно.

Гости из опалённой войной Украины

Когда началась вой­на, большинство муж­чин ушли на фронт за­щищать Родину от ве­роломного врага. Отпра­вился воевать и стар­ший брат Михаил, кад-ровый офицер, а его же­на Полина осталась жить с нами. Но на фронт его не взяли, оставили в учебной части готовить курсантов-танкистов перед отправ­кой на передовую.

Осенью 1941 года в се­ло Благодарное пришёл эшелон с эвакуирован­ными из Украины еврея­ми. Всех их расселили по домам благодарненцев. К нам на постой стала се­мья из Львова — муж, же­на, двое детей и бабушка. Глава семьи до войны ра­ботал управляющим бан­ком, поэтому семья была зажиточной, в красивых одеждах. Здесь он пошёл работать в колхоз партор­гом, его супруга Добруся занималась собой и четы­рёхлетней дочерью Реной, сын Эдик ничего не делал, а бабушка постоянно си­дела на крышке кованого сундука, никого к нему не подпуская и ни на минуту не оставляя без присмо­тра. Вероятно, там были спрятаны какие-то ценно­сти. У девочки были доро­гие платья, белые банты и гольфики. В то время мы, сельские девчонки, такой красоты даже и не виде­ли. Зато наши гости абсо­лютно не были приспосо­блены к сельской жизни и они так удивлялись, ког­да мама пекла хлеб, выни­мая из русской печки ап­петитные булки и пироги.

Однажды ночью, ещё до прихода немцев в село, наши постояльцы быстро собрали свои пожитки, за­грузили в телегу и уехали. Больше мы их не видели, но в 1943 году от них при­шло письмо из Средней Азии. В нём они благода­рили моих родителей за приют и приглашали в го­сти после окончания вой­ны. На этом связь с ними прервалась.

Страшные дни оккупации

В августе 1942 года в се­ло пришли немцы, нача­лась оккупация. Мы про­снулись на рассвете от страшного гула и рёва мо­торов. Выглянули в окно: по нашей улице Ленина двигалась колонна воен­ной техники с чёрными крестами, было много мо­тоциклов. Мы очень ис­пугались, мама запрети­ла выходить на улицу. По­том немцы стали ходить по домам, присматривать, где можно остаться на по­стой. Приходили и к нам. Дом у нас был большой, но полы земляные, види­мо, оккупантам не понра­вились, поэтому ушли не солоно хлебавши. Фаши­сты частенько наведыва­лись, без спроса заходи­ли во дворы селян, лови­ли кур, поросят, требова­ли масло, яйца и молоко, забирали всё.

На всю жизнь в памя­ти запечатлелся эпизод с арестованными евреями. Дело было в октябре 1942 года. В полдень мы с ма­мой Натальей Андреев­ной возвращались домой из центра села.

Проходя по переулку Октябрьско­му мимо зда­ния полиции, неожиданно из-за камен­ного забора нас окликнула женщина с де­вочкой на ру­ках. Позвала негромко, ви­димо, опаса­ясь быть услы­шанной охран­ником из чис­ла полицаев.

Она попросила хле­ба для голодных детей. Сообщила, что аресто­вали их три дня назад и всё это время не корми­ли. Маленькая голодная девочка-невольница с на­деждой протягивала к нам свои ручонки, а по её щекам текли недетские слезы. Женщина быстро достала платочек и раз­вернула его. В руках не­счастной матери оказа­лось обручальное кольцо, которое она предложила в обмен на краюху хлеба. Мама категорически отка­залась от золота.

Она предло­жила женщине спасти ребён­ка и просила её быстрее через забор передать девочку, чтобы унести и спря­тать подаль­ше от полиции и смерти. Но мать девочки испуганно по­яснила, что в случае пропа­жи ребёнка её и других аре­стантов рас­стреляют по­лицейские.

Во дворе полиции на солнцепёке прямо на зем­ле сидело множество лю­дей с детьми. Мы быстро пошли домой, пообещав вернуться. Дома мама за­вернула в платок буханку припасённого на чёрный день хлеба и отправила меня в обратный путь в полицию. Это было очень опасно, меня могли заме­тить полицаи и неизвест­но, чем всё могло закон­читься, но мама в ту ми­нуту не задумывалась об опасности, которой под­вергала дочь. Главное для неё было — помочь не­счастным людям. Я при­несла и тайком передала хлеб ожидавшей женщи­не. Та приняла бескорыст­ный дар и сказала слова благодарности. Я быстро ушла домой, а всё это вре­мя мама стояла на улице возле дома, всматриваясь вдаль, ждала моего воз­вращения. А на следую­щий день по селу пошла страшная молва, что жен­щин и детей еврейской национальности расстре­ляли полицаи.

Долгожданное освобождение

13 января 1943 года нем­цы в спешном порядке по­кинули село Благодарное. Через два дня пришли на­ши. Оккупация закончи­лась, началась мирная жизнь, стали восстанав­ливать колхозы, но есть было нечего, денег не бы­ло, выживали, как могли. Мой младший 10-летний братишка Ванюша посто­янно плакал и всё время сквозь слёзы произносил одну и ту же фразу: «Ку­шать хочу». А я успокаи­вала его, как могла.После оккупации на фронт забрали оставших­ся годных к военной служ­бе мужчин. Их место в тру­довом строю заняли жен­щины. Моя старшая сестра Александра вместе с Ана­стасией Бедненко, Мари­ей Сиушкиной, Алексан­дрой Щербаковой и дру­гими старшими девушка­ми работали на тракторах с раннего утра до позднего вечера. Пришло время по­севной, но сеять было не­чего, закрома разграбили оккупанты. Тогда стали хо­дить по домам и забирать у селян горстки сохранённо­го зерна.

В январе 1945 года я пошла работать на поч-ту. Сначала трудилась до­ставщицей телеграмм, за­тем сортировщицей, а по­том контролёром оперза­ла. В то время почтовым работникам раз в неделю выдавали по талонам бул­ку хлеба.

 «Хлеб» был такой — сверху корка, а внутри какая-то се­рая каша — хоть ложкой ешь.

Вот принесу я маме эту булку, она поделит на во­семь маленьких кусочков и раздаст каждому. Хочешь — сразу съешь, а можешь рас­тянуть удовольствие.

Мирная трудовая и семейная жизнь

Закончилась война, насту­пили голодные послево­енные годы. 1946-47 бы­ли самыми тяжёлыми. На­елись только в 1950-м — в этом году был очень хо­роший урожай зерновых, стали за трудодни давать зерно. Получали пшеницу, везли молоть на мельницу, а из полученной муки пек­ли хлеб. Вот тогда мы вдо­воль насытились хлебом.

В 1948 году вышла за­муж за Василия Григорье­вича Гудкова, офицера-фронтовика, прошедшего ужасы фашистских конц-лагерей, но не сломивше­гося и вернувшегося до­мой настоящим героем. Он тогда работал телегра­фистом в районном узле связи. Сыграли свадьбу, своими руками построи­ли дом по улице Чапае­ва, в котором живу и по сей день. Вместе с мужем вырастили и воспитали двоих детей, обоим дали высшее образование. Се­годня старший сын Ми­хаил, подполковник воо­ружённых сил в отстав­ке, живёт в Калининграде. Дочь Наталья 33 года про­работала на Благодарнен­ском птицекомбинате. У меня трое внуков и пяте­ро правнуков.

С супругом Василием Григорьевичем прожили в счастливом браке 53 года. В 2001 году его не стало.

Орден в награду за труд

Более сорока лет эта уди­вительная женщина са­моотверженно трудилась на благо родной страны. 32 года отработала на по­чте. Потом ещё пять лет в откормсовхозе «Благо­дарненский» оператором котельной, телятницей. В 1984 году вышла на заслу­женный отдых.

Трудовые заслуги на­шей героини отмечены медалями «Ветеран тру­да» и «За доблестный труд в годы Великой Оте-чественной войны 1941-1945 годов». Но самую до­рогую сердцу награду — орден «Знак Почёта» — Ев­докия Ивановна получи­ла в 1965 году, работая контролёром почтамта, за высокие производствен­ные показатели.

Ежегодно 8 марта вся дружная семья Евдокии Ивановны собирается в отчем доме, и виновни­ца торжества принимает подарки и поздравления сразу с двумя праздника­ми, пожелания здоровья и долголетия. Ну что ж, в этом году и мы присоеди­няемся к поздравлениям и желаем Евдокии Ивановне ещё долго жить и здрав­ствовать на радость де­тям, внукам и правнукам.

Вячеслав САДИЛОВ