Место службы – Кундуз


Это официальная памятная дата в Российской Федерации, призванная почтить память воинов-интернационалистов, исполнявших свой долг за пределами границ нашей Родины. Именно 15 февраля 1989 года последняя колонна советских войск покинула территорию Афганистана. Так закончилась Афганская война, которая продлилась почти десять лет и унесла жизни более 15 тысяч советских граждан.

 Участником военных событий в Афганистане был и наш земляк, алексеевец Юрий Андреевич Съедин, в период с февраля 1987 по июль 1988 года проходивший военную службу в составе ограниченного контингента советских войск в ДРА. О том, как он героически исполнял свой интернациональный долг, рассказал его сын Александр.

Отец родился в небольшом став­ропольском селе Алексеевском. В памяти всплывает тихая речка-грязнушка вдоль села. Ковыльные островки и голубые васильки у доро­ги. Небольшой пруд, заросший камы­шом. Бескрайняя степь с маками. Бо­соногим мальчишкой ходил с ребята­ми на пруд ловить рыбу, катался на велосипеде, бегал к отцу в поле…

Окончив восьмилетку, остался ра­ботать в колхозе. Ждал повестки из военкомата.

Прадед наш воевал на фронтах первой мировой войны, дед — Вели­кой Отечественной. Поэтому вечера­ми за столом в семье Съединых муж­чины часто говорили о войне, армии, воинском долге. Отец крепко запом­нил слова деда:

-Только тот мужик, Юра, кто про­шёл армейскую службу. Она всему научит. Сделает тебя настоящим че­ловеком.

Шёл седьмой год войны в Афгани­стане, где несли службу и благодар­ненские ребята. Отец, пока ждал по­вестку, решил для себя, что, как толь­ко появится возможность, попросится в Афганистан.

Так и случилось. Осенью 1986 го­да его призвали в ряды Советской Ар­мии. Сначала он попал в Грозный, в «учебку». Там готовили к прохожде­нию службы в Афганистане.

Как рассказывал потом отец, в «учебке» часто звучало тревожное слово «Афган» из уст офицеров и старослужащих («дедов»). В Грозном появилось много друзей. Три месяца «учебки» пролетели незаметно. А по­том отправили «за речку».

Стоящий под парами «борт» до­ставил отца в Ташкент. В послед­нюю ночь перед вылетом ему сни­лась родная Алексеевка. Бежит он берегом безымянной речушки, раз­махивая богатым уловом, а вот сто­ит у кромки поля, вдыхая пряный аро­мат свежевспаханной земли… А по­том был тревожный рассвет, дол­гий перелёт в Кабул, затем — Кундуз. А там вокруг серые горы и рыжая пу­стыня, лишь в предгорье алыми пят­нами цвели маки. Жара, на термоме­тре +30. Свой 19-й год рождения отец встретил в Кундузе.

В первые дни пребывания в Аф­ганистане в голове постоянно всплы­вали рисунки из школьного учебни­ка истории Древнего мира. На них ху­дожники изображали людей и их быт шестивековой давности. Стоящие пе­ред глазами пейзажи один в один по­вторяли картинки. Там, где вода — жизнь. Усталые быки, запряжённые в деревянную соху, пашут землю. Всё остальное — безлюдная пустыня, редкие колючки и выносливые вер­блюды. А он ещё со школьных вре­мён был уверен, что «лучше гор мо­гут быть только горы». В Афганиста­не пришлось забыть всю романтику.

Условия проживания оказались вполне сносными. Правда, климати­ческие особенности давали о себе знать: продукты приходилось есть только консервированные, даже кар­тошку и ту привозили в банках.

Коллектив подобрался хоро­ший. Худшим наказанием считалось остаться в наряде, когда товарищи уходили на боевое задание.

В Афганистане управляло не столько государство, сколько племен­ные обычаи. Местные жители — мир­ные сельские пахари днём, а ночью — жестокие боевики. Хитростью в пле­менные войны пытались втянуть и наши части. Верить нельзя никому.

В минуты затишья командир гово­рил вроде бы о простых вещах: как держать оружие, чтобы пуля шла в цель, как прицеливаться, нажимать на спусковой крючок. Все это знали, но слушали внимательно: в бою про­махиваться нельзя. Промахнёшься, и второй раз, может быть, уже не вы­стрелишь. Не позволит противник.

Отец не любит говорить о войне. Помню, как однажды мой брат расша­лился, отец вдруг строго прикрикнул:

— Помолчи, помолчи, сынок.

Брат удивился и сказал:

— Пап, да ведь вы все молчите, я вам не мешаю.

Отец посмотрел куда-то вдаль и произнёс:

— Ты мешаешь слушать тишину.

Отец — военный водитель. Глав­ной его задачей был подвоз продо­вольствия для наших войск, боепри­пасов, солдат.

Кундуз — провинция на северо-востоке Афганистана. Из-за геогра­фической близости к границам СССР имела важное стратегическое значе­ние для советского контингента во­йск. Здесь проходили основные ав­тотрассы: Пули-Хумри — Кундуз — Фай­забад, Кундуз — Ханабад — Талукан и другие, по которым шло снабжение войск оружием, боеприпасами, про­довольствием. Военные колонны по­стоянно подвергались нападениям со стороны душманов.

Самым сильным для отца впечат­лением навсегда остался первый бой…

— …Представляешь, идёт колон­на. Камень, вылетевший из толпы, врезался в лобовое стекло, разрисо­вав его узорчатой паутиной трещин. Взглянул на чудом уцелевшее зерка­ло — позади БТР. Солдатам, сидящим на броне, приходилось тяжелее: град камней сыпался на них со всех сто­рон. Выстрел из гранатомёта грохнул совершенно неожиданно. И горы, се­рые, мрачные горы, ударили горящим свинцом. Звон металла сливался с рокотом моторов, командами, выкри­ками. Танки горели, как спичечные коробки. Несколько машин полыха­ли вдали. Грохот со всех сторон. Не­большая площадка в считанные ми­нуты оказалась перепаханной снаря­дами. Даже земля горела.

Один из солдат (это был Лёха А., с которым мы подружились ещё в Гроз­ном) поднял голову, чтобы поправить съезжавшую каску, когда рванул за­ряд метрах в двадцати. Лёха упал на четвереньки, да так и остался стоять, открыв рот и мотая головой. Перед глазами его стоял летящий снаряд.

— Тебе что, жить надоело? — кричал командир.

— Не дрейфь, Лёха! Первое боевое крещение, — подбадривали «старики».

Отправляясь в Афганистан, знал, что будет трудно, но реальность ока­залась гораздо страшнее.

Вскоре вся высота была усеяна гильзами, осколками мин и снарядов. И в двух шагах — погибшие товарищи. «Деды» рвались в бой. Перед нашим командиром встал выбор: вступить немедленно в бой с риском потерять оставшихся людей или отойти, сохра­нив их молодые жизни. Командир вы­брал второе. А я, «молодой», думал, что командир струсил. Через два дня отряд «духов» блокировали и уничто­жили, из наших никто не пострадал.

Однажды пришлось оставить подо­рванные машины и подняться на гре­бень безымянного хребта, сплошь усе­янного обломками скал. Едва прошли по нему, как попали под плотный град пуль. Он вырывался откуда-то из-за вершины. Ветер, сильный и грозный, дул с рёвом, неистово бил в лицо. Многим из нас стало не по себе. Кто-то крикнул: «Скорее в укрытие!» Все бро­сились под огромную скалу, нависав­шую козырьком над тропой. Казалось, горы ревели от разрывов пуль и сна­рядов. Было чёрно и мрачно вокруг. И каждый, наверное, подумал, что вряд ли удастся выбраться из этого пекла живым. Выбрались не все…

Вот так и служил, зная, что от тебя часто зависит исход боя, так как ты везёшь боеприпасы. Умелые руки пе­ребирают нутро машины, чистят, сма­зывают, заменяют. Уже завтра утром, а может, и через несколько минут, рыча «стальными сердцами», плюясь на подъёмах жирным солярным ды­мом, машины выйдут на выполнение очередного задания.

Но, пожалуй, самым сильным, крепким и бесстрашным, что может быть на войне, была воинская друж­ба. Чувство товарищества, взаимовы­ручка в горах являются основополага­ющими для коллектива. Забываешь о страхе, если чувствуешь, что твою спину прикрывает товарищ, если уве­рен в том, что тебя, раненого, не бро­сят на поле боя, рискуя собственной жизнью, вынесут из-под огня.

Сколько лет прошло, а я всё пом­ню до мелочей. Ещё не забыть помо­гают выцветшие чёрно-белые фото­графии. На них мои сослуживцы. Ча­сто горы снятся. И даже теперь во сне, как в те далёкие годы, вижу их из кабины:камень, песок, камень, песок…

Было трудно и страшно, но сам себе говорил: «Ведь кто-то дол­жен… Разве в суровые годы Вели­кой Отечественной войны солдаты не так поступали? Своей службой докажу, что и на меня можно полно­стью положиться. Хочу, чтоб над родной страной всегда было мирное голубое небо, чтобы спокойно спа­ли дети, чтобы люди, близкие, доро­гие мне, радовались жизни. Хочу бе­речь и охранять покой моих сооте­чественников.

Афганистан научил меня любить Родину, гордиться ею, придал крепо­сти духу. Время выбрало нас, и мы должны оправдать доверие Родины. Не жалею, что попал в Афганистан. Говорю искренне. И в первую очередь потому, что именно здесь получил возможность испытать себя, про­верить, на что я способен.

Служба в армии — настоящая мужская работа. Здесь у меня поя­вилось много друзей. Настоящих. Дружба в армии крепче, честнее, бескорыстнее».

Вот о чём поведал мне отец. Он ни­когда не говорит о войне, но, видно, время настало: скоро и мне будет во­семнадцать. Слушал я отца и думал: «Как похожи судьбы мужчин рода Съе­диных. Они все были солдатами».

Каждый год в День Победы отец достаёт из ящика пожелтевшую от времени бумагу: «Грамота Президи­ума Верховного Совета СССР воину-интернационалисту Ю.А.Съедину за мужество и воинскую доблесть, про­явленные при выполнении интер­национального долга в Республике Афганистан». А на самом дне ящи­ка в небольшой коробочке — медали: «Воину-интернационалисту от благо­дарного афганского народа», «70 лет Вооружённых Сил СССР».

ОТ РЕДАКЦИИ: 

Свой рассказ о героическом папе Александр написал ещё будучи школьником. Сегодня он курсант Пермского военного института внутренних войск МВД России, будущий офицер-кинолог, продолжатель славной военной традиции рода Съединых, все мужчины которого были, есть и будут солдатами. 

Место

Подготовил

Вячеслав САДИЛОВ

Фото Евгения ИВАНОВА

и из армейского

альбома Ю.А.Съедина