Мы просто один народ

Материал нашей коллеги Ларисы Павловской, ставшей очевидцем событий, происходящих на Украине, редакторы районных газет Ставрополья решили напечатать во всех изданиях, чтобы читатели знали реальную картину: какая она, война, без купюр?!

Когда батюшка Пётр Гриценко, настоятель храма села Высоцкого, приглашая на 135-летие своей церк­ви, случайно обмолвился, что в вос­кресенье, 23 ноября, собирается в Донбасс, я тут же попросилась с ним. Если честно, хотелось понять, почему он, ещё такой молодой человек, отец пяти дочерей, уже в 4-й раз хочет ехать туда, где идёт война, собирает гуманитарный груз, а у самого приход небогатый и дом милосердия на пле­чах. А ещё было интересно пообщать­ся с нашими земляками, воюющими в ополчении. Что заставляет их бросать дома, семьи и ехать защищать чужую страну, пусть и братский, но всё же чу­жой народ?

Нашла ли я ответы на эти вопро­сы? Думаю, не совсем. Но точно знаю, что за эти четыре дня я встретила столько сильных, добрых, смелых, верных — словом, настоящих людей, сколько не встречала за все свои со­рок два года жизни. Теперь, просыпа­ясь утром, я в первую очередь думаю, жив ли Санёк, как там Лёша Казак, шу­страя симпатичная разведчица Галя, атаман Дмитрий Иванович и многие другие ребята, с кем свела судьба, в многострадальной Луганской народ­ной республике. Мы толком и не успе­ли узнать друг друга, но они навсегда получили прописку в моём сердце.

Откуда продукты? Из Ставрополья!

В дорогу отправились, как и пла­нировали, в обед. Куда едем, я не знала до последнего момента, да и само участие в поездке было под во­просом. Категорически против моей кандидатуры был атаман Рагульского казачь-его круга Д.И.Денисенко, креп­кий, рослый, уже немолодой мужчина. Доводы его были прямы: «Женщине не место на войне, а тем более жур­налисту!» Не жалует Иваныч нашего брата, а сестру тем более. Уж поче­му — не знаю. Спасло меня заступни­чество отца Петра. Атаман же вплоть до Донбасса категорически не хотел даже ехать со мной в одной машине.

А двигались мы на двух. В «Патри­оте» батюшки — светлоградец Влади­мир Ревякин, человек самой мирной профессии — строитель, но он сам вызвался сопровождать гуманитар­ку, Дмитрий Иванович, старший брат атамана, старейшина Рагульского ка­зачьего круга, отец Пётр и я. В МАЗе — атаман и водитель Адиль Ахмедха­нов. Ему не больше 35 лет, отец тро­их детей. Он единственный на своём предприятии водитель, кто согласил­ся везти груз в Донбасс.

Груз (а это 23 т продуктов — мука, крупы, сахар, чай, растительное мас­ло) собирали неравнодушные люди. В первую очередь депутат Думы края В. В. Данилов, уроженец Высоцкого. Владимир Васильевич предоставил гуманитарку почти на 350 тысяч руб-лей, плюс выделил машину. Помог председатель колхоза села Рагули (Апанасенковский район) Н. Д. Полян­ский, по тонне пшеницы скинулись рагульские казаки, приносили продук­ты и одежду просто жители этого села и посёлка Айгурский.

Всем им огромное спасибо от бой­цов батальона имени Святого Георгия Победоносца, кадетов и всех жителей Ровеньков — шахтёрского городка в 70 километрах от границы с Россией. Спасибо от людей, которые не пона­слышке знают, что такое голод.

Дорога в Ровеньки — через ад

Впервые название «Ровеньки» я услышала уже на границе России и Новороссии. В ростовский Донецк мы прибыли ночью. Приютили нас замечательные ребята Игорь и Таня Данилины, за что им огромное спа­сибо. Сели ужинать, тогда-то атаман (он летом уже служил в ополчении) и рассказал, что связался с коман­диром батальона имени св. Георгия Победоносца и им очень нужны про­дукты. Сразу скажу: фура застряла на границе на три дня — просто в послед­нее время ужесточились условия прохождения гуманитарки.

Наш водитель Адиль мужествен­но переносил это ожидание, а потом, чуть позже, здорово выручил всех, каким-то чудом умудрившись мино­вать весовой контроль на таможне. Это ускорило прибытие долгождан­ной помощи. А что она жизненно нуж­на, мы к тому времени уже убедились воочию.

На следующее утро после прибы­тия к границе нас встретили ополчен­цы Алексей Казак и Евгений Ставр. Сегодня вместо фамилий называю по­зывные. Когда стало ясно, что грузо­вик через таможню в понедельник не протащить, мы пересели в видавший виды мерседес Жени и помчались в Новороссию. Первые же километры просто повергли в шок. На границе летом шли ожесточённые бои. Зем­ля буквально выжжена «Градами». В посёлке Изварино (от него до донец­кой таможни несколько сот метров) разбомблены многие дома. Всего не­сколько месяцев назад здесь против нацгвардии стоял батальон «Заря». Он полёг почти полностью, но отстоял главное — границу с Россией. Наёмни­ки тоже несли серьёзные потери.

В августе тут невозможно было проехать, — рассказывают ребята-ополченцы, — своих убитых нацики (бойцы нацгвардии — прим. авт.) зака­пывали в траншеи глубиной всего 40 сантиметров. Запах разлагающихся тел стоял невыносимый.

Для Ставра Изваринский котёл памятен не только этим. Тут Женя на своей легковушке попал в засаду.

— Спасла меня моя девяносто де­вятая. Я не ехал — летел, наверное, все 170 км, а сзади по асфальту цо­котели пули. До сих пор не по себе,- признаётся он. — Был бы на этом микроавтобусе, не вёз бы вас сейчас.

Евгений ловко ведёт машину, ма­неврируя между выбоинами на ас­фальте. Здесь он сплошь разбит сна­рядами. Но водителя плохая дорога нисколько не сдерживает. Он гонит в сторону Луганска, на спидометре — чуть больше ста.

— Меньше не стоит, — поясняет Женя, когда колесо в очередной раз нырнуло в воронку и мы подпрыгну­ли, ойкнув, — если мишень движется на такой скорости, в неё почти невоз­можно попасть.

Украинских диверсионных групп на Луганщине много. Они периодиче­ски обстреливают машины, мирные дома, чтобы лишить людей покоя, вселить страх. Хотя можно ли все­лить страх в тех, кто месяцами жил в аду? Лёша с Женей провозят нас по местам ожесточённых боёв. Вот Но­восветловка. Половина домов здесь разбомблена, половина искалечена снарядами. Белой птицей возвыша­ется только церквушка. Она чудом осталась цела.

— Нацики загнали сюда мирных жи­телей и заминировали, — Лёша Казак затягивается сигаретой, курит одну за другой, нервы на пределе, — сла­ва Богу, наши успели обезвредить взрывчатку.

Посёлков, которых война накрыла своим чёрным плащом, немало. С трудом возрождаются они после ок­купации. Стоят безжизненные, людей на улицах почти нет. Таким же осиро­тевшим показался и Луганск. Окраи­ны некогда красивого и большого го­рода то тут, то там разбомблены. Мы прибыли в него уже ближе к вечеру. Отец Георгий, инспектор луганского института богословия, провёл экскур­сию по городу. По двум адресам мы доставили передачи от родственни­ков из России. Люди в ЛНР уже почти полгода не получают зарплаты и пен­сии. Им давно не за что купить даже хлеба. Когда атаман передавал сумку одному дедуле (кстати, в советские времена он был председателем лу­ганской телерадиокомпании), тот по­жал Дмитрию Ивановичу руку и ска­зал: «Господи, когда же вы, наконец, придёте? Мы хотим быть Россией. Надоело жить в этом безумии».

Нашу страну в Новороссии любят по-особому. То, что ты россиянин, даёт особый статус. Нас, точно род­ных, хотели оставить в столице ЛНР многие, но ополченцы были катего­рически против. Как оказалось, не зря: ночью окраины снова бомбили, но мы уже были в тот момент в по­лусотне километров от Луганска. По дороге Казак со Ставром показали нам печально знаменитый мост возле Георгиевки. Здесь шли ожесточённые бои, когда «укропы» (действующая украинская армия — прим. авт.) и на­цики пытались прорваться к сердцу республики. Огромный мост наши взорвали, он лёг на землю, как по­верженный сказочный великан. Здесь держали оборону ополченцы.

Рассказывал о событиях тех горя­чих дней в основном Евгений, Лёша больше молчал. Кстати, когда мы с ним знакомились, на вопрос, чем за­нимается в батальоне, он ответил с улыбкой:

— Да крыса тыловая. Комендант. Обеспечение на мне.

Уже после я узнала, что как раз он, храбрый Казак, держал здесь с товарищами оборону, был тяжело ра­нен. К нему рвался на помощь комбат Юра Черкасов (позывной «Терек»), попал в засаду под шквальный ми­номётный огонь, но чудом спас своих людей и смог вывести их из окруже­ния. Именно поэтому в комбата в ба­тальоне верят почти как в Бога все. Честный, смелый, справедливый. Прямо как в песне: «Комбат-батяня, батяня-комбат, ты сердце не пря­тал за спины ребят…» Он и вправду всегда на передовой, вот только ба­тяне всего 25. Он терский казак, наш, ставропольский парень. Приехал в Новороссию абсолютно бескорыстно помогать братскому народу воевать с фашистской хунтой.

Мне так хотелось с ним познако­миться, но Юра в это время лечился в госпитале после ранения. Зато встре­тила его братьев по оружию.

Герои из «дома солнца»

Батальон Святого Георгия Побе­доносца расквартирован на окраине Ровеньков в здании старой автошко­лы и «доме солнца» свидетелей Ие­говы. Те, как только началась война, рванули туда, где не стреляют, а их помещения отошли к ополченцам. У ребят, слава Богу, более-менее бла­гоустроенная казарма. В ней мне и выделили отдельный угол, когда к на­чалу комендантского часа мы всё же добрались до базы.

Сначала ужинали в батальонной столовой. Меню более чем скромное: суп, каша с овощной подливкой. Мя­сом здесь не пахнет давным-давно. Батальон, как и весь город, живёт впроголодь. За последние полгода в Ровеньках от голода умерло около 60 человек. В основном это одинокие ста­рики и инвалиды, которым просто не­кому помочь. После таких разговоров даже каша не лезла в рот. Расстроен­но положил ложку и Володя Ревякин:

— Кто бы мог подумать, что совсем рядом с нами такая беда.

До России, до нашей родной Рос­сии от этого города километров 70. А кажется, тысячи. Тут всё иначе. Беда просто осязаема. Хотелось поскорее закрыть глаза и думать, что это про­сто страшный сон.

Но стоило добраться до кровати и прилечь, как где-то совсем рядом застрочили автоматы. Я вскочила и высунула нос в окно. Мужчины с ору­жием высыпали из казармы. Пытаясь разглядеть в темноте, что происходит, вспомнила слова гендиректора наше­го издательского дома С. Н. Чипиги, бывшего военного: «В случае чего — на пол и лежать». Я прилегла на кровать, сил даже бояться уже не было.

Мужчины разберутся и защитят.Честное слово, раньше такое мне и в голову не приходило.

Ночью сквозь тревожный сон слы­шала раскаты грома. Надо же, мороз и гром! Утром ополченцы объяснили, что это были взрывы. А что касается стрельбы, то работала очередная ди­версионная группа, но разбиралась с ней местная комендатура. Я же, с ра­достью поев супа, иду знакомиться с ребятами. Многие из них представля­ются просто по имени или позывному, отказываются фотографироваться. На это есть свои причины.

Родной посёлок старшины Лёши оккупирован украинскими фашистами. Там его ждёт семья: жена, сын и дочка. Но для них его сейчас просто не суще­ствует. А то ведь если что, эти звери насмерть замучают. Пытки, издева­тельства — их излюбленные методы. Тоску по близким Лёша лечит тем, что опекает ровеньковский дом малютки. Он донимал коменданта вопросом:

— Лёх, если фура придёт, отвезём детям продуктов?

И только после того, как тот дал слово, отстал.

Вячеслав — из Ребрикова. Там по­сле бомбёжки осталось всего человек двадцать. Он вспоминает, как бегал по селу во время обстрела, помогая старикам и детям прятаться в подва­лы. В одном доме снаряд упал прямо на кровать. Благо хозяева были уже в погребе, он и уберёг. Сейчас насе­лённый пункт оживает. Процентов 70 жителей уже вернулось.

Ждёт не дождётся Славу домой его беременная жена. Но муж воюет, как он сам говорит, «просто за Родину». Воюет отчаянно. Товарищи расска­зывали, как он с РПГ в руках рванул бегом на «укроповский» танк. И пока противник не успел опомниться, сунул орудие в башню. В итоге нашим доста­лась целёхонькая боевая машина.

Сам же бывший учитель физкуль­туры, до войны он недолго препо­давал в школе, вспоминает другой случай, когда, зная о наступлении нациков, они с ребятами заложили на дороге взрывчатку с шахты.

— Было нас семеро. Двоим надо было остаться, чтобы подорвать вра­гов, а пятерым уйти. Но уходить ни­кто не хотел, — рассказывает Слава (кстати, он не намного старше своего комбата), — так и сидели с двустволка­ми в руках да одной лимонкой, ждали колонну вражеской техники.

Ребятам тогда повезло: она свер­нула в сторону. А если бы нет, они бы обязательно бились до последнего патрона, сложили головы, но не стали предателями.

Предательство Слава считает по­следним делом. Больно ему смотреть на всё, что происходит.

— Горя кругом столько, а кто-то уму­дряется карманы ещё набивать. Как так можно?

Это Слава о высоком начальстве. Своим батальонным он верит, как себе, особенно тем, с кем вместе си­дел в окопах.

Батальонная разведка как раз вся из этих окопов. Старшина Эдик, Лёша Хомяк (наш земляк из Красногвар­дейского), Галя с позывным «Алекс» и многие, многие другие — всех и не перечислить. Кстати, о Гале. Ма­ленькая, шустрая, боевая. Местная, ровеньковская. У неё две дочки сем­надцати и пяти лет. Они уже при­выкли постоянно провожать маму на боевые. Только младшая обнимает всегда крепко за шею и задаёт один и тот же вопрос: «Мама, а «укропы» не придут?»

Нет. Пока в ополчении служат вот такие храбрые люди, как её мать. 90 процентов из них — коренные жители ЛНР, 10 — россияне, которые по зову сердца воюют против фашизма. В Ровеньках я встречала ребят из Крас­ногвардейского, двоих Лёш. Один из них, чернявый и скромный, про­сил передать привет своей девушке по имени Таня, которая работает в Россельхозбанке. Лёша осмелился подойти ко мне только в последний день.

— Сможете? — спросил с надеждой. — Кончится эта чёртова война, вернусь домой и женюсь.

Передавали приветы землякам и ребята из Нефтекумска.

Что привело их на эту войну? Во­прос не давал покоя. Я задала его атаману Дмитрию Ивановичу, с ко­торым к четвёртому дню мы крепко сдружились, забыв про прежнюю до­рожную вражду.

— Что вас сюда принесло? У вас же дом хороший в Рагулях, крепкая се­мья, 14 внуков, а вы — воевать?!

Иваныч строго глянул на меня с высоты своего богатырского роста:

— А как на печи сидеть, когда рус­ских людей убивают, голодом морят? Что я за казак тогда, да и просто чело­век?! Что тут возразить?

Матч и голод

К вечеру в среду фура всё же до­бралась до Ровеньков. Ополченцы с радостью её разгружали, еды ведь теперь надолго хватит и бойцам, и кадетам, а их в батальоне уже около 80. Родители сами приводят ребят, и не столько военному делу учить­ся, сколько из-за того, чтобы голод­ными не были, чтобы их лечили. Мужественный комендант Алексей наизнанку готов вывернуться, чтобы покормить ополчение. Гражданским приходится тяжелее. Мы специаль­но по предложению батюшки Петра остались на четвёртый день, чтобы выйти в город и пообщаться с про­стыми жителями.

В четверг в Ровеньках состоялось особенное спортивное событие — матч между ополченцами и футболь­ной командой из Крыма. Сюжет об этом показывал Первый канал. С ре­бятами из съёмочной группы мы вме­сте наблюдали за баталиями на поле, которые проходили под девизом «Фа­шизм не пройдёт!» Правда, зрителей на матче было немного. Куда больше народу толпилось в приёмной мэра Сергея Михайловича Княжева.

Люди пришли в надежде выбить пенсию, пособие или в крайнем слу­чае гуманитарку.

Положение в городе с почти 80-ты­сячным населением (считая сами Ровеньки и примыкающие посёлки) критическое. Пенсионеры и бюджет­ники, а это порядка 40 тысяч человек, полгода живут без средств к суще­ствованию. Гуманитарку получают по минимуму.

— Помощь в первую очередь идёт тем, кого бомбят, — говорит Сергей Михайлович, — что и справедливо. Вон в Первомайском сейчас ад, все люди — по подвалам, мэрия расквар­тирована в бомбоубежище. Нам куда легче: и тепло есть, и свет. А вот с продуктами и медикаментами — беда.

В больнице голодным врачам абсолютно нечем лечить голодных больных. Катастрофическая ситуа­ция в доме-интернате для психически больных детей, в доме престарелых.

Мэр сказал спасибо отцу Петру и всем ставропольцам за помощь, а когда мы вышли на городскую пло­щадь, вокруг сразу же собралась масса народу, в основном пожилые. Они плакали, рассказывая, что про­сто вынуждены убить своих кошек и собак, потому что их нечем кормить, что сами уже готовы лезть в петлю, что силы на исходе. Но даже в таком отчаянии они благодарили Россию. И стало отчётливо понятно, что мы дей­ствительно один народ, что думаем и чувствуем одинаково.

В 15.00 по Москве мы, наконец, двинулись домой. До ворот базы нас провожали многие. В первую очередь Санёчек, с которым так сдружился наш Володя Ревякин. Он опекал пар­ня все дни, как сына. И когда тот шёл за машиной до самых ворот, улыба­ясь и придерживая рукой свой авто­мат, который невысокому Саньку бил дулом по коленкам, Володя прятал от нас глаза.

— Хоть бы жив остался, — выдохнул.

Пусть все эти замечательные ре­бята, которые с оружием в руках за­щищают свою землю от фашизма, останутся в живых и обязательно уви­дят родной край цветущим.

До границы нас проводили Ка­зак и атаман. Ехали опять через ад. Возле новошахтинской таможни ещё большие разрушения, чем в Изва­рино. Разбитые танки, разрушенные здания, окопы, чёрное от «Градов» поле. Обнялись молча и с Лёшей, и с Дмитрием Ивановичем. Нас ждала Россия. Теперь точно знаю, что луч­шая страна в мире. А их…

[slideshow_deploy id=’2885′]

Лариса ПАВЛОВСКАЯ