«СОЧИ-9» — это не звон олимпийских медалей и не шум морской волны, а песчаные буруны без конца, края и воды.
Природные условия в этом месте весьма схожи с Каракумами. «СОЧИ-9» — это позывной нашего милицейского контрольно-пропускного поста №3 на административной границе Ставропольского края и Ичкерии в мае 1997 года. 31 августа 1996 года в Хасавюрте — дагестанском районном центре на границе с Чечнёй, секретарём Совета безопасности РФ Александром Лебедем и начальником штаба чеченских боевиков Асланом Масхадовым были подписаны Хасавюртские соглашения. Эти соглашения представлены подписантами как конец кровопролитной войне в Чечне и залог будущего мира на Кавказе.
Москва обязалась вывести вой-ска из Чечни и определить её государственный статус до 2001 года. Создавались правовые основания отторжения Чечни и всего Северного Кавказа от России с последующим созданием так называемого Кавказского халифата, способного раскинуться от Чёрного моря до Каспийского.
Административная граница Ставропольского края и ЧИАССР стала стремительно обустраиваться боевиками как государственная граница независимого государства Ичкерия.
С начала 1997 года захваты гражданских заложников с целью получения выкупа в Чечне, а потом и за её пределами, приобрели массовый характер. Ставропольский край был буквально нашпигован военными после взрывов в Пятигорске и Армавире. Однако охрану границы возложили на сотрудников Ставропольского ГУВД. Внутренние войска составляли «второй эшелон обороны», основные их силы располагались в тылу милицейских постов. А вот Краснознамённое Северо-Кавказское пограничное управление со штабом находилось в городе Ставрополе за 700 км от опасного участка.
С мая по июль 1997 года мне довелось служить командиром КПП №3. В состав поста входили сотрудники Апанасенковского, Благодарненского, Будённовского, Пет-ровского и Туркменского отделов внутренних дел.
Перед отправкой в командировку сводный отряд милиции ГУВД СК, по пять сотрудников от каждого райотдела Ставрополья, в апреле 1997 года собрали в Ставрополе. Здесь формировался состав каждого поста. Нам выдали заработную плату за 2 месяца и командировочные. Часть средств мы оставили своим семьям, а другую сложили в общий котёл. Впоследствии из него мы покупали всё необходимое во время пребывания в командировке: баллоны с газом, стиральные принадлежности и некоторые продукты.
Моим замом был назначен земляк из Благодарного майор Николай Панченко, а доктором — старший лейтенант Павел Шапетин из Георгиевска. В состав КПП-3 включены: Ю.Попов, В.Ларин, С.Маслов, В.Калядин, С.Петренко, Р.Дрофа, С.Деревянко, С.Лютов, П.Белых, А.Шулика, А.Бакасов, А.Андреев и др. Назначил я двух командиров отделений, в каждом из которых было по 10 сотрудников. Ими стали сержанты милиции Юрий Попов из Будённовска и Валерий Ларин из Апанасенковского района.
В командировку выехали рано утром 10 мая 1997 года. До места назначения предстояло проехать около 600 км, и часть из них по бездорожью. Ехали на УАЗе патрульно-постовой службы с позывным «220-й» и «Урале» из газпрома. И вот Курской район, граничащий с Чечнёй. Проезжаем хутор Новомельников. Ржавые нефтяные ёмкости и на возвышенности возникает сторожевая вышка и бетонные стены КПП-3. Здесь нас уже с нетерпением ждут парни, которых предстоит сменить. От радости они стреляют из автоматов в воздух.
По периметру поста сложены стены из бетонных блоков. Внутри этого сооружения находятся вагончики, предназначенные для проживания личного состава. Один приспособлен под столовую, второй — под склад боеприпасов и оружия. Здесь же находится построенная местными умельцами русская баня. Быт служащих скромен и суров.
На небольшом удалении от поста установлены столбы с прожекторами, призванными в ночное время освещать прилегающую территорию. Имеются и ограждения из колючей проволоки. Пространство между блокпостами на границе контролировалось наблюдателями с вышек с обзором до 10 км. Вышка на нашей заставе самая высокая- 15 метров, виднелась издалека. Круглые сутки в любое время дня и ночи и при любых погодных условиях несли службу парни, вглядываясь вдаль с помощью биноклей и приборов ночного видения.
При обнаружении угрозы постовой поднимал всех по тревоге. Утро на КПП начиналось с построения дежурного отделения, развода и постановки задач личному составу. А перед этим заполнялась постовая ведомость, где указывались все виды нарядов. Дело в том, что в отличие от боевиков, считавших границу государственной, мы рассматривали её как административную, и к ней применяли режим патрулирования милицейскими нарядами. Преодолевал он любые песчаные барханы и непролазные лужи грязи.
На войне как на войне. Мы должны были знать повадки врага и его планы. С целью разведки иногда заезжали на территорию Наурского района, контролируемую противником, что категорически запрещалось штабистами. Контроль за этой территорией был возложен на разведку внутренних войск. Эти отважные парни иногда приезжали к нам из хутора Дыдымкина, где располагался штаб ВОГ, или из Моздока. Обычно приезжали они по вечерам на БТРах или, как их называли с нескрываемой любовью, «коробочках», и уходили в ночь на территорию Наурского и Надтеречного районов. Возвращались на следующий день, ничего не рассказывали, но было и так понятно, что выполняли боевые задачи.
«Урал» на нашем КПП всегда стоял на пригорке, и зачастую вдесятером нам приходилось заводить его с толчка. С этого занятия начинались многие наши поездки. Но зато круглые сутки работали тяжёлые мотоциклы, прикомандированные к посту. Эти безотказные «старички» имели номера 240 и 505. Верой и правдой они отслужили на боевом посту и навсегда остались на заставе.
О возможности задействовать БТРы и речи не могло быть: 120 литров дизтоплива на 100 км пробега не может себе позволить никто. И стояли они в виде стационарных, закопанных в землю или обставленных бетонными блоками огневых точек скорее для морального устрашения.
Гордость нашего поста составлял бронетранспортёр с безнадёжно неисправным двигателем. Однако его КПВТ (крупнокалиберный пулемёт Владимирова танковый) калибра 14,5 мм работал безотказно. И всякий раз перед наступающей ночью мы производили несколько очередей в сторону границы с целью побеспокоить боевиков. И их ругань в эфире была для нас сигналом, что наши пожелания спокойной ночи ими услышаны.
Но какова же была радость, когда к нам в первый же день службы, 10 мая 1997 года, на патрулирование на БТРе прибыли земляки — военнослужащие воинской части 3709 из нашего родного города Благодарного. Среди земляков были офицеры — комбат полковник А.Мурылёв, майор А.Веселов и другие. Навсегда запомнился отважный старший сержант Владимир с золотым зубом и позывным «фикса» и другие парни. Их группировка находилась у нас в тылу в посёлке Бурунном на расстоянии 5 км от границы. Так совместно с ними мы и охраняли границу Ставрополья от проникновения боевиков.
На каждом блокпосту имелись сторожевые собаки самых разных пород от дворняжек до кавказских овчарок.
Ночь в дозоре тянется бесконечно долго. Ты прислушиваешься к каждому звуку — не крадётся ли враг. За эту ночь не раз вспомнишь родных и мысленно прочтёшь молитву «Отче наш». И вот уже под утро гаснут звезды, и небо освещают первые солнечные лучи. Слава Богу, все живы-здоровы…
Сама же административная граница представляла огромный многорядный, шириною до 10 метров, ров на всей её протяжённости. Это был тот самый знаменитый «Чеченский ров», разделявший территорию Ставропольского края и Чечни. Самовольно пересекать его и забираться на чеченскую землю нам было строго запрещено. Но мы игнорировали этот приказ по той причине, что считали эту землю русской.
В нашем тылу, на контролируемой территории, находилось три чеченских кошары. Одна из них — кошара Мусы, вторая — Ахмеда «рыжего» и третья «Воровская», фамилию хозяина не помню. И хотя за этой кошарой закрепилось такое нехорошее название, здесь жила мирная чеченская семья.
Особо отличался своей наглостью Ахмед, устроивший переезд напротив своей кошары. Впоследствии выяснилось, что сын Ахмеда служил у боевиков, а он сам поддерживал с ними тесные отношения. При обыске у него на кошаре обнаружили рацию.
А вообще отношения с соседями у нас были самые дружественные. Днём и ночью врач Павел Шапетин выезжал для оказания медицинской помощи взрослым и детям. По многим бытовым вопросам мы, в свою очередь, обращались к чеченцам. И никогда не встречали с их стороны отказа или недружелюбия.
Служба на границе — сложная и напряжённая. Боевики оборудовали приграничные кошары под свои блокпосты. Здесь у них были «лёжки», здесь они «залечивали раны». Часто на их стороне мелькал новенький БТР.
Напротив нашего КПП на грунтовой дороге они оборудовали свой пост и досматривали проезжавшие автомобили. При этом бандиты называли себя почему-то таможенниками и нещадно грабили проезжающих. Иногда, набравшись храбрости, бандиты на белой «шестёрке» подъезжали вплотную к КПП на расстояние выстрела, на наши запросы по рации не отвечали. Но после предупредительных выстрелов постового с вышки трусливо отступали не солоно хлебавши. Возможно, они проверяли нашу боеготовность либо пытались выманить в засаду погоню. Основным же их бизнесом был незаконный крекинг, т.е. изготовление самодельного бензина из нефти, украденной из нефтепровода. Наш КПП по чьему-то замыслу был построен как раз на этой самой трубе и при ведении боевых действий мог скоропалительно сгореть. На всех кошарах были установлены «самовары», которые дымили днём и ночью, перегоняя нефть в бензин. И туда приезжали бензовозы за готовой продукцией.
В посёлке Кречетово у боевиков стоял самый большой «самовар». Здесь же у них была база отдыха, где проходили лечение, и отсюда они совершали нападения на милицейские посты и патрули. Отсюда они совершали свои вылазки.
5 июля 1997 года около 10 часов я ехал в штаб в посёлок Мирный. Неожиданно эфир разорвался шумом носимой рации «Сапфир». Голос по рации звал о помощи:
— Сочи-1. Ответьте Сочи-11. На нас напали, веду бой!
Голос штабного радиста недовольно запросил:
— Что у вас произошло и кто дал эту вводную?
Штабники полагали, что на пост моего соседа Владимира Львовича на КПП-5 с позывным «Сочи-11» приехал очередной проверяющий и проводит тренировку боеготовности личного состава. Всё оказалось гораздо хуже. 5 сотрудников указанного КПП из состава Ленинского и Октябрьского ОВД г.Ставрополя выехали за водой на озеро на границе с Чечнёй, где их ожидала засада. Боевики из подствольного гранатомёта взорвали «Урал». Захватили в плен троих сотрудников милиции с оружием. И только несколько дней спустя в результате долгих переговоров указанных сотрудников обменяли на Галюгаевском посту на троих боевиков.
Ситуация в Курском районе была практически фронтовой. Похищения и убийства людей, угоны автотранспорта и скота были привычными. Почти все животноводческие фермы, расположенные в приграничной зоне, разграблялись и разрушались. Преступления совершались не только ночью, но и нагло, посреди белого дня.
Днём 6 апреля 1999 года в результате вооружённого теракта чеченских боевиков из Кречетово на границе погибли старшие сержанты милиции Юрий Черников и Николай Литвиненко, сержант Евгений Бондаренко и рядовой Николай Скалозубов. Боевиков было шестеро и действовали они с особой жестокостью. После обстрела нападавшие затащили тела милиционеров в ров и сделали по контрольному выстрелу в голову. Трупы заминировали. После зверской вылазки бандиты скрылись на территории Чечни.
За всё время существования Зоны-3А и время несения службы по охране Ставропольской границы при выполнении служебных обязанностей погибло 32 сотрудника ГУВД края.
Нам всем, прожившим часть своей жизни на материке «Сочи-9», было очень трудно расставаться. Но приехала смена — и 13 июля мы должны были уехать домой. Вечером из посёлка Бурунного при-ехали проводить нас в дорогу друзья, земляки-благодарненцы из в/ч 3709. Они салютовали на прощанье трассерными очередями и подарили свои чёрные косынки. А утром мы произвели построение и я поблагодарил парней за службу, пожелал им здоровья и счастья. После чего все стали разъезжаться по своим отделам. Проводив всех, мы с Николаем Панченко уселись в УАЗ, а другие наши парни вместе с бронежилетами, оружием и цинками с патронами расположились в КамАЗе. И вот, бросив прощальный взгляд, утерев внезапно набежавшую слезу, мы поехали в отчий край. Пост КПП-3, прощай! Родина, встречай!
Стелется скатертью дорога, 60 суток позади, встреча с родными впереди. Перед отправкой в командировку зам. по тылу Иван Чумаков выдал мне флаг России. Всё это время знамя развевалось над заставой. Солнце нещадно палило боевой стяг, ветра истрепали его до дыр, а дожди напитали водой ледников Кавказского хребта. Перед отъездом мы бережно сняли знамя и установили на 220-м УАЗе.
Никогда я не подозревал наличия певческих данных у Николая Панченко и водителя Сергея Лютова. От нахлынувших чувств мы, взрослые мужики, стали просто петь. Что мы только ни пели — и «Любо, братцы, любо», и « Комбат-батяня», и «Катюшу»…
И вот мы на Горбуновой горе, город Благодарный светится вечерними огнями, словно приветствуя нас. Я вызвал по рации дежурного Благодарненского ОВД: «Ейск! Сочи-9. Связь!» Помощник дежурного Михаил Юрков сначала удивился нашему позывному. А потом узнал мой голос, обрадовался и дал команду заезжать на базу в отдел. Мы вернулись домой…
Владимир КОЛЯБИН
Фото из архива автора