Русский Север. Поважье

Как окунуться в весну в июне? Да так, чтобы увидеть цветущую сирень и черёмуху, набирающие силу листья деревьев и сочную молоденькую травку с цветущими одуванчиками? Машина времени не нужна. Достаточно отправиться в путешествие на Русский Север, в Архангельскую область, где в это время лето только вступает в свои права. Холодное и светлое северное лето.

Отправляясь в этноэкспедицию с группой журналистов из разных регионов страны, организованную Гильдией межэтнической журналистики, я никак не могла предположить, что на протяжении всей поездки меня будет преследовать странное чувство: будто и правда перемещаюсь на машине времени в известную только по фильмам и книгам древнюю — деревянную, тканную, печную, расписную — Русь, где в каждой деревне, спрятанной в густом лесу, ждут меня неожиданные открытия.

Вельск расписной

— Мы не поморы, мы поважцы, — говорят местные жители, — в смысле, живущие по берегам реки Ваги.

— Народные мастера сохранили традиции местной свободно-кистевой важской росписи, — рассказывает Светлана Кондротова, руководитель студии ткачества, методист «Берендея». — Вначале это была костромская роспись, мастера костромские двигались вверх по реке Ваге и расписывали крестьянские дома. Художники народные везде есть, и постепенно эта роспись с небольшими видоизменениями осела на территории Шенкурского, Вельского, Верховажского районов. Одно время город Вельск был в Вологодской области и сейчас граничит с нею Верходажским районом. И народные традиции в приграничных районах пересекались. Но, меж тем, всё равно есть отличие в нанесении росписи — розанчик иной, и специалисты разберутся, где шенкурская роспись (там ещё золото присутствует), где важская, где верховажская.

— Традиция выпекать и дарить козули — это такие рождественские пряники в виде домашних животных — овечек и козочек, петушков да курочек, сказочной птицы сирин — живёт в Вельске и сегодня. Козули могли быть разными — плоскими с росписью или ржаными объёмными. Пряничными фигурками мы до сих пор поздравляем деток на Рождество и 1 июня, в День защиты детей. Но раньше имели они обрядовое значение. Эти фигурки устанавливали у икон, молились за свою семью, в том числе и за домашних животных. Обрядовые печенья пекли к Рождеству, а те, что отстояли год, могли и съесть — пряники-то не портятся. Поморы выпекали эти пряники, чтобы по морюшку ходить — размочат в чай — и еда, — продолжает повествование Светлана Кондротова.

Песни Устьяны

— На нашей территории проходит сегодня фестиваль «Золотые россыпи Устьи», — говорит Анна Васильевна Кокорина, глава муниципального образования Орловское, — ведь у нас живёт уникальная женщина — Александра Васильевна Кокорина — хранительница русской фольклорной традиции. В этом году ей исполнилось девяносто лет, у неё семеро детей, тринадцать внуков и очень много правнуков. Родилась она в простой семье, трудилась всю жизнь на ферме — ухаживала за лошадьми и телятами. С мужем они построили дом. Но муж трагически погиб, так что детей поднимала одна. Мы очень гордимся своей Александрой Васильевной, потому что своим горловым пением она прославила нашу деревню на всю страну. А вообще, когда была помоложе, она была запевалой местного хора, существующего при усадьбе Ломоноса.

— Низ сарафана обработан тёмным подбоем, его можно поменять, если обносился или обтрепался. Складочки собраны как обычно, но сзади они собираются к середине, чтобы был красивый пышный хвост. Рубаха сшита вся вручную — красными обережными нитками. Красивые стежки по изнанке собираются в сакральный орнамент, скрытый от посторонних глаз. На сарафане закладываются ростовые складки, чтобы, когда девочка подрастёт, складки отпускались. Сарафан чаще всего носили всю жизнь, — руководитель одного из ансамблей демонстрирует на своей воспитаннице все элементы русского сарафана.

— Когда поёшь сама, устаёшь. А в ансамбле можно взять посреди фразы, подхватить песню, потому что ещё другие поют. Чем интересна народная песня? Нравится манера пения свободная. Можно весь свой голос показать, дать волю эмоциям, — говорит Елизавета.

Ткацкие станки, которые мы в изобилии видели в местных культурных центрах, кстати, этнические, то есть настоящие, привезённые из окрестных деревень.

В селе Шангалы этноэкспедиция гильдии межэтнической журналистики посетила Устьянский центр народного творчества, где нам провели экскурсию по мастерским и в интерактивный павильон «Лодки-долблёнки». Но больше всего меня поразила огромная русская печь с печной трубой в два этажа. Она и сейчас обогревает левое крыло здания. А ещё покорил местный певучий говор. Мы продолжили беседу о русском костюме с Алёной Леониченковой, специалистом центра, гончаром по профессии. Однако же о традициях ткачества и русском костюме она рассказала с огромной любовью.

Мастерицы центра создают современные реплики музейных экспонатов. Собирают по деревням старые образцы, причём, сначала ткут полотно, как на образце, а потом уже из него собирают костюм — сарафаны, душегреи, рубахи, передники.

Закончилась наша поездка по Устьянскому району в посёлке Октябрьском, где в Устьянской библиотеке состоялась беседа, посвящённая Марии Фёдоровой-Шалауровой, местной сказительнице. О ней также можно найти информацию в интернете. Особенно рекомендую посмотреть мультфильм «Светик-озеро», где как раз звучит местный диалектный говор.

Сотрудники Устьянского краеведческого музея даже издали народный словарь местных диалектов. Я была поражена тем, как эти энтузиасты ценят свой язык, свою историю, даже местные мифы! О чём это? Об этнобрендировании территории? Возможно. Но мне всё же кажется, что дело здесь в истинных глубинных ценностях местных людей. Так долго их предки живут на этих северных территориях, в Поважье, так много преданий сложили, что в каждой семье есть свои сказительницы, ну или, на крайний случай, носители местного диалекта.

Например, в деревне Едьмы, что в Устьянском районе Архангельской области, мы встретились с местным краеведом, который считает себя потомком чуди белоглазой. Глаза у него и правда светло-голубые и безмятежно чистые.

Знаете ли вы, что такое «чудь белоглазая», вернее, кто такие люди-чуди?

— Бабушка рассказывала мне, что раньше здесь жили чуди-люди. Чудные были люди, чудно жили. И вот предки наши, новгородцы, пришли сюда и поселились здесь. И «людям-чудям не как стало жить» — именно так говорила бабушка, -рассказывает Владимир Павлович Мамонов. — Стали прятаться чуди от людей. И вот как-то раз собрались они у косой дороги под пригорком, вырыли всем племенем большую землянку (в течение нескольких недель), в землянку поставили толстые столбы, на столбы сделали накат из брёвен в виде потолка и много времени, много дней мужчины, женщины, дети носили камни на эту землянку. Большую груду наносили камней, такую, чтобы никто не мог разобрать. Собрались после этого всем племенем, посмотрели с того пригорка на свою родную Устью и зашли все люди-чуди в эту землянку, неся на руках своих детей. Каменными топориками мужчины подрубили столбики этой землянки. Крыша-то и рухнула! Там они все и лежат!